Груз
«Боливар не выдержит двоих».
«Баба с возу – кобыле легче».
С утра Франсуа Вийон попросил денег. «Убийца. Вор. Поэт» очень к нему подходило. «Я всюду принят, изгнан отовсюду». Просил десятку по рублю на неделю. «Сестрёнка, такая жизнь, или тюрьма опять»… Она посчитала деньги, не хватало как раз десятки по рублю, как считать деньги в минусе знала только она. Чем помочь-то человеку, списалась с друзьями, работа, монастырь, деревня – всё отпадало, оставалась тюрьма – сухо, тепло, кормят, больничка под боком. Ну и выход. «Франсуа, торопливо нажимала она кнопки, пристройся грузчиком. Не воруй. Напиши роман «Груз». Название запатентовано, моё, но дарю». Франсуа ответил Вийоном «Балладой о дамах былых времён»: «Поведайте, искать в краях каких Мне Флору, Рим сразившую красой Таис, бессмертьем прелестей своих Алкивиады бывшую сестрой»… в одиннадцати вариантах, одиннадцати переводах: Кожевникова, Брюсова, Гумилёва, Пинуса, Жаботинского, Эренбурга, Лыжина, Мендельсона, Перелешина, Дмитриева, Корнеева. «Скажите, где в стране ль теней, дочь Рима, Флора, перл бесценный? Архипа где? Таида с ней, Сестра-подруга незабвенной»? На переводе Гумилёва от 1913 года она сломалась: «Скажите, где, в какой стране, Прекрасная римлянка Флора, Архипиада… где оне, Те сестры прелестного убора; Где Эхо, гулом разговора, Тревожащая лоно рек, Чьё сердце билось слишком скоро? Но где же прошлогодний снег»!
Борщ, всё своё – свёкла, картошка, капуста, зелень. Прелестный цвет и вкус – просто путешествие в страну незнаемую, где только сгустки красок, и язык пьянеет. Борщ. Поел ли Вийон? Ты тоже – Вийон, ешь. Купила кукурузу в овощном, варю. Всегда, где-нибудь на Крымском побережье, на пляже, мне не хватает варёной кукурузы, сладкой, с солью, ты кричишь, не покупай, отравишься. Вот купила от жадности три початка, сырой, сварю сама.
Ей всегда надо было вернуться домой. Ей всегда не хватало на обратный билет. Вернее всегда специально не хватало. Он всегда доплачивал. Может быть, она хотела остаться с ним навсегда? И он. Зачем он всегда оплачивал это своё убийство?
Я буду писать медленно, смакуя каждую строчку.
Вийон разродился стихотворением «Alles»: «Всё равно ничего не напишешь, Всё давно уже сказано. Alles».
Олег спокойно относился к её пристрастиям в литературе, но едва терпел её друзей. Вийона не переваривал, его мутные делишки доводили Олега до тошноты, а так же вечная наркота, которой конца не было.
Катя к наркотикам относилась спокойно, вернее никак не относилась. Это его радовало, не могло не радовать. Но постоянное её стремление отгородиться от мира сигаретой доводило его до озноба. Он не хотел брать её в жены. Пять лет назад на его руках скончалась любимая девушка-художница от цирроза печени, начала пить и перестала есть. Он не хотел класть Катерину в гроб сам, он видел неизбежность этого – она тоже практически ничего не ела и курила, как сапожник. Рак подползал.
Катя курить не хотела вовсе, Катя давно не хотела жить. И её очень смешило: «Ты главное не кури и ешь побольше». И она чувствовала, что гроб ей заказывает он, что это у него в крови – заказывать гробы. «Синяя борода», - но я-то при чём, я что родилась для того, чтобы он понял, что он – синяя борода. А ей хотелось белое платье, фату, цветы, много-много цветов.
| 
