Когда мы умрём, мыслеформы врастут в кипарисы,
флюиды любви превратятся в полуденный зной.
Беспечные дети, раскрасив по-клоунски лица,
устроят в порхающих перьях подушечный бой.
Когда мы умрём, наши тени сольются в орнамент
на старом дубовом буфете с латунным замком,
чтоб дочери нас, без печали, смеясь, вспоминали,
под вечер, согревшись закусками и коньяком.
Когда мы умрём, очертания станут цветами,
на тоненьких трещинах грунта старинных холстов,
чтоб наши девчонки, усевшись в качалки с ногами,
увидели в них отражение собственных снов.
Когда мы умрём, наши запахи, плавно сгорая,
расплавятся корпускулярно-фотонной молвой.
Аглая с Ариной, без нас, осмелев, подрастая,
впитают гудрон революции и домострой.
Когда мы умрём, мы уедем в монгольские степи,
в алтайские Альпы, в леса Амазонки, на Марс,
чтобы, собрав рюкзаки, повзрослевшие дети,
в своих путешествиях заново встретили нас.
Когда мы умрём, растворятся все беды и яды,
растают холодные иглы подлунных вершин.
Мы переродимся с детьми где-то в космосе рядом,
встречая миры и созвездия млечных глубин.
